Вопрос: Владимир Алексеевич, оглядываясь назад, как можно оценить роль Соглашения о партнёрстве и сотрудничестве (СПС)?

Ответ: Тогда этот документ дал мощный импульс развитию отношений между Россией и ЕС. Свою историческую роль он выполнил. Изначально указанное соглашение планировалось на 10 лет с автоматическим ежегодным продлением, если одна из сторон не заявит об обратном за 6 месяцев до окончания очередного срока. В отсутствие нового договора СПС действует и в настоящее время.

В середине 2000-х гг. Россия и ЕС пришли к пониманию, что соглашение надо либо обновлять, либо менять. Мы вели дискуссии с есовцами на этот счёт, рассматривали различные варианты: дополнение, актуализация, раздробление договора. В итоге совместно выбор был сделан в пользу выработки нового соглашения. Были утверждены соответствующие мандаты, и 4 июля 2008 г. переговоры начались.

Работа над проектом нового базового соглашения велась два с половиной года. Переговоры продвигались неспешно, но в итоге стороны смогли согласовать более половины всех аспектов сотрудничества, хотя речь на этом этапе шла о не самых сложных для проработки направлениях взаимодействия: например, космос, наука и техника, культура.

Надо отметить, что после грузино-югоосетинского конфликта в августе 2008 года последовала первая репетиция рестриктивных мер со стороны Евросоюза – Брюссель объявил мораторий на переговоры по поводу нового базового соглашения. Запрет действовал месяц, затем есовцы вернулись за стол переговоров.

В конце 2010 г. Россия и Евросоюз совместно объявили техническую паузу в переговорном процессе, что было связано с объективными изменениями ситуации у обеих сторон. Так, в ЕС вступил в силу Лиссабонский договор, который среди прочего изменил соотношение компетенций в евроструктурах. Что касается нашей страны, то в отсутствие прорывного прогресса на европейском треке активными темпами пошло развитие евразийской интеграции. В результате данного процесса Россия стала передавать целый ряд компетенций с национального уровня на наднациональный – Евразийскому экономическому сообществу и затем созданному на его основе Евразийскому экономическому союзу.

Формально с декабря 2010 г. продолжает действовать техническая пауза в переговорах между Россией и ЕС по выработке нового соглашения о сотрудничестве. Хотя, конечно, сегодня нам надо будет говорить уже о каком-то другом документе. Но для этого ЕС должен пересмотреть свою политику на российском направлении.

Вопрос: Как бы Вы могли охарактеризовать нынешний уровень российско-есовского взаимодействия?

Ответ: Должен констатировать, что на сегодняшний день отношения между Россией и Евросоюзом далеки от нормальных. Немалая часть тех конструкций стратегического партнёрства, которые мы выстроили, в настоящее время заморожены. В частности, приостановлено взаимодействие по парламентской линии.

Однако политический диалог между Москвой и Брюсселем продолжается. Так, Министр иностранных дел России Сергей Лавров периодически проводит встречи с Высоким представителем ЕС по иностранным делам и политике безопасности Ф.Могерини. Ведутся консультации на уровне политдиректоров, а также экспертов.

Россия и Евросоюз вышли на общее понимание, что механический возврат к «business as usual» не нужен обеим сторонам. Необходимо совместно выстраивать новую парадигму отношений. Какая это будет парадигма? Я считаю, что нам не стоит гнаться за эпитетами, а следует больше опираться на прагматическое партнёрство.

В ходе встреч затрагиваются самые разные темы. Мы довольно плотно взаимодействуем в рамках комиссии по Совместному всеобъемлющему плану действий, сотрудничаем по Ближнему Востоку и целому ряду других направлений. Ведётся активное взаимодействие в сфере борьбы с терроризмом.

Экономическая же сфера обсуждается сторонами выборочно. Так, на экспертном уровне ведутся консультации с Еврокомиссией (ЕК) по торговым вопросам. Считаю нашим успехом то, что удалось подтянуть ЕК к диалогу с Евразийской экономической комиссией. Есовцы в этом плане прошли путь от полного игнорирования самого факта существования Евразийского экономического союза до определённой заинтересованности в контактах, но пока экспертных, а не политических.

Вопрос: Отношения Россия – ЕС переживают далеко не самые лучшие времена, продолжается санкционное противостояние. Какими Вы видите перспективы развития диалога между Москвой и Брюсселем?

Ответ: Отмечу, что проблемы в отношениях между Россией и Евросоюзом возникли не из-за ситуации вокруг Украины. Они накапливались к 2014 году. События же на Украине стали мощным катализатором имеющихся проблем, но не их первопричиной.

Россия и Евросоюз вышли на общее понимание, что механический возврат к «business as usual» не нужен обеим сторонам. Необходимо совместно выстраивать новую парадигму отношений. Какая это будет парадигма? Я считаю, что нам не стоит гнаться за эпитетами, а следует больше опираться на прагматическое партнёрство.

Не так давно Канцлер ФРГ А.Меркель, обосновывая необходимость диалога с Россией, сказала, что «мы делим общее геофизическое пространство». С этим я могу согласиться лишь частично. Нас объединяет не только общее пространство, но и экономические, культурные и исторические связи. Евросоюз является нашим крупнейшим торгово-экономическим партнёром и источником инвестиций. В свою очередь, Россия остаётся крупнейшим поставщиком энергоносителей и ряда других товаров в ЕС.

Вопрос: На Ваш взгляд, что должно произойти для улучшения климата российско-есовского взаимодействия?

Ответ: В этом плане я оперирую терминологией из области ядерной физики. Евросоюз должен накопить критическую массу политической воли. Речь в этом плане идёт о настрое той или иной страны-члена по поводу взаимодействия с Россией. Когда такая критическая масса будет накоплена, произойдёт определённый поворот в наших отношениях. Предпосылки для этого есть, они постепенно усиливаются. Но сколько времени займёт этот процесс, не знает пока никто.