Вопрос: Александр Александрович, подобные даты в любой стране – это как идентификационный код нации, в нем зашифрованы какие-то важные определяющие моменты для государства. И, кстати, в этом ряду стоит не только День России, но и наш общий праздник – День единения народов Беларуси и России. Но стартом, предшествующим нашему объединению, наверное, все-таки стала именно дата 12 июня 1990 года, когда была принята Декларация о государственном суверенитете России. Как Вы сегодня оцениваете это событие?

Ответ: К сожалению, в памяти многих людей день принятия Декларации о государственном суверенитете ассоциируется с распадом Советского Союза. Но теперь Россия стала более мощной экономически. Более сильной в прямом смысле слова. То есть у нас окрепли вооруженные силы и правоохранительная система. Россия почувствовала свои национальные интересы. А за это время НАТО оказалось у последних рубежей России. А натовцы – это же не мальчики, которые на танцы пришли. Они к танцам не приучены, а приучены к совершенно другим делам. И мы почувствовали это в Украине, где осуществляется попытка придвинуться еще ближе, к тому же вторгаясь в нашу национальную идентичность. А что такое национальная идентичность, российская в данном случае? Это пока разобщенное существование людей, которые уважают российскую историю, русский язык и русскую культуру. Она же в мире существует, в том числе и в Украине. И мы, почувствовав свои национальные интересы, пытаемся поднять возможности русского духа в тех государствах, где сохранились люди, зачастую это большие сегменты общества, уважающие русскую историю, культуру и язык. Россия готова в том числе помогать нашим соотечественникам за рубежом. Поэтому День России 2015 года существенно отличается от тех первых лет и по массовости праздника, и по растущему положительному отношению к нему в обществе. Он набирает силу и обязательно когда-нибудь станет национальным кодом. Это означает осознание Россией самой себя.

Вопрос: Давайте перейдем к такой составляющей национального роста, как экономика. Важнейшим достижением России и ее ближайших партнеров стало создание Союзного государства, а затем Евразийского экономического союза. К сожалению, в последнее время объемы взаимной торговли между странами – участницами интеграционных объединений даже упали, а российский рынок для ряда белорусских товаров даже стал проблемным из-за падения курса российского рубля.

Ответ: Посмотрим на это дело более аналитически. Когда я приехал на работу в Беларусь в 2006 году, товарооборот между Беларусью и Россией составлял 15 с небольшим млрд. долл. В этих 15 млрд. 11 млрд. было связано с углеводородами. А около 5 млрд. – это торговля товарами с высокой добавленной стоимостью. Максимума мы достигли в 2012 году – это уже 44 млрд. товарооборота. Если убрать то, что дано Богом, и то, что наваривалось дельцами, то товары высокой добавленной стоимости в нем составляют 26 млрд. Как видим, уже есть очень крупный рост, который характеризует реальное развитие промышленного и сельскохозяйственного производств и в России, и в Беларуси. Это рост, связанный с реальным улучшением жизни общества.

Надо больше доверять малому и среднему бизнесу. Это человеческий ресурс, который есть и в России, и в Беларуси.

Вопрос: Какие произошли изменения после этого максимума?

Ответ: Началось падение цен на углеводородное сырье. И оно продолжается до сих пор на международных рынках – с этим все ясно и понятно. Дальше появились какие-то санкции, которые отсекают доступ к дешевым кредитным ресурсам западных банков. Тем не менее, несмотря на падение цен углеводородного сырья и санкции, эти 26 млрд. в нашем товарообороте так и остались. То есть технологический товар с высокой добавленной стоимостью – продукция сельского хозяйства, машины и оборудование – остался в том же объеме, что и был три года назад. Это говорит о том, что мы, несколько увлекаясь с обеих сторон углеводородами и производственной кооперацией, неполностью обращали внимание на диверсификацию своих экономик, на развитие других сфер бизнеса.

Вопрос: В чем конкретно?

Ответ: Беларусь зависит от импорта комплектующих, необходимых для производства продовольствия и товаров, на 50 процентов. И Россия импортозависима на те же 50 процентов. Вот тут у нас непочатый край работы. Мы уже начали восстанавливать судостроение, авиастроение, автомобилестроение. Сельское хозяйство немножко стали поднимать в России. Но в то же время на малый, средний бизнес, на легкую промышленность, на целый ряд других отраслей мы просто не обращали внимания. Причем обе стороны. Вот эти 50 процентов зависимости от импорта мы же могли большей частью заполнить собственными ресурсами. И значительно меньше зависели бы от рынков углеводородов. К сожалению, понимая ситуацию, мы прилагали усилий для ее исправления меньше, чем нужно.

Вопрос: А нужно, видимо, активнее объединять производственные потенциалы, по максимуму использовать возможности кооперации. Где еще резервы?

Ответ: Перед нами стоят очевидные задачи. Почему мы получили вместо 6 млрд. торговли товарами с добавленной стоимостью 26 млрд.? Потому что в свое время мы пошли по пути кооперации и консолидации производств. За это время на территории Беларуси действует почти 2,5 тыс. предприятий с российским капиталом. На территории России – более тысячи с белорусским капиталом. Создано 32 сборочных производства белорусской машиностроительной техники на российской территории, строится атомная электростанция в Беларуси.

Теперь то, что имеем, мы должны сделать транснациональным производством. Нужно укрупнить наши компании, потому что мелкие предприятия легче уничтожаются конкурентами. Необходимо создавать крупные транснациональные компании в Евразийском экономическом союзе. Уже сейчас такие ТНК возможны в производстве минеральных удобрений, в сфере ВПК, в ряде других областей. Нужно, чтобы они закрывали наши рынки от импортных аналогов и становились конкурентными в мире. Это первая и главнейшая задача для ЕАЭС, в котором теперь и Кыргызстан, и Армения.

Безусловно, не следует забывать и о реформах в экономике. Административный ресурс, положим, выбран до предела. Нужны новые источники роста. Если есть инвестор, который хочет войти в бизнес, – надо продать ему часть активов этого бизнеса, посмотреть, как он работает, и благословить на успехи. Это вторая важная задача.

Наконец, третья – надо больше доверять малому и среднему бизнесу. Это человеческий ресурс, который есть и в России, и в Беларуси, и его потенциал далеко не исчерпан. Есть неиспользованные офисы, помещения, цеха – отдать их безвозмездно в аренду. Крупные государственные и небольшие негосударственные предприятия должны быть полностью на равных условиях – кредитных и так далее. И безусловно, необходимо наращивание услуг – медицинских, туристических, транспортных и других. И самое серьезное внимание – созданию новых технологий. В общем, полно работы. А то зациклились – нефть упала, и мы плачем... Не плакать, а делом заниматься надо.

Вопрос: Александр Александрович, Вы изложили видение общих экономических задач в ЕАЭС. Как в эту цепочку встраивается Союзное государство?

Ответ: Вы знаете, Союзное государство тоже создавалось с экономическими предпосылками. И сделать удалось очень многое. Но многое и не реализовалось из опасения потери своего суверенитета на ранней стадии независимости наших государств. Поэтому не в полной мере получилось единое таможенное пространство, мы не вышли на единую валюту и т.д. Но зато мы обеспечили развитие экономики путем кооперации, раскрытия наших возможностей, и очень многого достигли в социальной сфере. У нас единые права граждан практически в каждой области. Люди свободно перемещаются без всяких виз, без границ. Единые подходы в социальной сфере, внешнеполитической и оборонной областях.

Так что Союзное государство еще очень долгое время будет примером для всего постсоветского пространства в деле защиты прав граждан. И если вдруг ЕАЭС к 2025 году поглотит экономические полномочия Союзного государства – до этого «вдруг» надо еще дожить, – то и тогда этот формат не изживет себя.

Вопрос: Для движения вперед России, Беларуси, их партнерам нужны глобальные проекты. Много говорилось об экономическом поясе Шелкового пути, который китайцы предложили и нашим странам, и Казахстану. Может ли Китай соединить Восток с Западом – ЕАЭС и ЕС?

Ответ: Дело не в том, что Шелковый путь может соединить всех нас. Важнее то, что он может стать серьезной базой для экономического развития. И в нем не только Китай, но и Центральная Азия, Россия, Беларусь и вся остальная Европа. То есть это такой глобальный проект Евразийского материка, при реализации которого я вижу много положительного. Технологические, сырьевые и трудовые ресурсы позволили бы это сделать. Остается вопрос с финансовым обеспечением.

Но должен сказать, что у нас хватает и других глобальных проектов. Это Арктика. Когда будет реализовываться Шелковый путь с экономической зоной, Арктика является его как бы помощником. Это кратчайший морской путь. И подспорье ресурсное в Арктике тоже есть громадное. Это для ЕАЭС непочатый край.

Вопрос: А рядом Евросоюз, который смотрит на Россию как на богатейшую ресурсную базу и хотел бы с ЕАЭС сотрудничать. Соединение западных технологий и российских ресурсов дало бы толчок более широкому интеграционному объединению, как Вы на это смотрите?

Ответ: Я-то смотрю положительно. И Европа в принципе смотрит положительно на эту идею, которая в свое время высказывалась и В.В.Путиным, и А.Г.Лукашенко, и А.Меркель. Но пока эта концепция не разделяется США. Во-первых, при тесном взаимодействии Евросоюза и ЕАЭС расширяется экономическое взаимодействие на всем евразийском материке. И тогда экономика Соединенных Штатов может перестать быть доминирующей. А за экономикой там где-то рядом следует политика. Европа и Евразийский союз могут начать терять доверительность отношений с Соединенными Штатами в этой ситуации. Поэтому мы-то все смотрим положительно на интеграцию интеграций, но есть тот, кто пока смотрит отрицательно.

Вопрос: Некоторые политологи высказывают точку зрения, что украинский конфликт случился по многим причинам, но среди них на первом месте геополитическая – чтобы не дать состояться этому большому объединению расширенной Европы.

Ответ: Если отбросить все мелочи, то глобальная цель – именно здесь разорвать возможный альянс между ЕС и остальной частью Евразийского материка. Это главное. Все остальное – детали.

Все в мире понимают, что этот конфликт необходимо быстрее закрыть. Есть Минские соглашения. И видение мое, и не только мое, но и многих политиков, заключается в том, что ситуация должна локализоваться и развиваться в мирную сторону. В перспективе я всех нас вижу когда-то в едином глобальном союзе – европейско-евразийском. Потому что это выгодно всем, в первую очередь народам.