Статья Посла России в Португалии П.Ф.Петровского «Новая военная доктрина России», опубликованная в газете «Слово» 13 марта 2010 г.

15-03-2010

Указом Президента Российской Федерации Д.А.Медведева 5 февраля 2010 года была утверждена новая Военная доктрина Российской Федерации, которая вызвала исключительный интерес международного сообщества. К сожалению, в ряде стран не замедлили появиться не соответствующие действительности комментарии, основанные на искажении основных положений нового документа, – в частности о том, что НАТО якобы названа в военной доктрине основной угрозой для России, а также, что предусматривается понижение порога применения ядерного оружия. В этой связи хотел бы прояснить следующие ключевые моменты.

В новой военной доктрине сохранены положения документа от 2000 года, не утратившие своей актуальности. Вместе с тем учтены изменения, произошедшие в стране и мире за последнее десятилетие. Прежде всего подчеркну, что, согласно новой военной доктрине, Россия отдает приоритет использованию политических, дипломатических и правовых инструментов защиты своих национальных интересов.

В доктрине отмечается, что основная направленность военной политики России – сдерживание и предотвращение конфликтов, недопущение вовлечения нашей страны в гонку вооружений. Принципиально важно, что в документе отражена приверженность России строгому соблюдению устава ООН, общепризнанным принципам и нормам международного права, наших международных договоров в области обороны, контроля над вооружениями и разоружения. Именно в этом контексте говорится о том, что Россия считает правомерным применение вооруженных сил и других войск для отражения агрессии против нее или ее союзников, поддержания либо восстановления мира по решению Совета Безопасности ООН и других структур коллективной безопасности.

В доктрине констатируется, что несмотря на ослабление идеологической конфронтации и формирование многополярного мироустройства, существующая архитектура международной безопасности, включая ее международно-правовые механизмы, не обеспечивает равной безопасности всех государств. Закрепленные в политических декларациях в начале 90-х годов договоренности, в первую очередь о неделимости безопасности, на практике не выполняются. Налицо стремление, чтобы неделимость безопасности была юридически обязывающей только внутри пространства НАТО, тем самым искусственно исключая возможность гарантий равной безопасности для нечленов альянса и России в том числе.

Невозможно не признать, что новые реалии в современной Европе требуют внести серьезные изменения в систему безопасности на пространстве Евро-Атлантики. Неурегулированными остаются многие региональные конфликты, сохраняются тенденции к их силовому решению, в том числе в регионах, граничащих с Россией, на ряде направлений наблюдается усиление военных опасностей для нашей страны.

С учетом этого анализа в документе актуализированы основные внешние военные опасности. Они включают в себя приближение военной инфраструктуры стран-членов НАТО к границам России, создание и развертывание систем стратегической ПРО в непосредственной близости от ее границ и без учета ее озабоченностей, что подрывает глобальную стабильность, а также распространение оружия массового поражения, ракет и ракетных технологий, увеличение количества государств, обладающих ядерным оружием, международный терроризм.

Переходя к вопросу, вызвавшему наибольшую полемику в ряде стран в связи с искаженным прочтением положений новой военной доктрины, хотел бы, прежде всего, обратить внимание на следующий факт. Речь о НАТО идет в пункте 8 доктрины – «Основные внешние военные опасности», а не в пункте 10 – «Основные военные угрозы». Поэтому спекуляции на предмет того, что Россия якобы рассматривает НАТО как «угрозу» несостоятельны. Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен заявил в ходе мюнхенской встречи в феврале с.г., что «новая военная доктрина не отражает реального мира, и НАТО не является врагом России».

Здесь налицо явная подмена таких понятий, как «опасность», «угроза», «враг». Слова «враг» в российской доктрине нет. Более того, в ней сказано о том, что за последнее время «снизилась вероятность развязывания против России крупномасштабной войны с применением обычных средств поражения и ядерного оружия». В качестве опасности – подчеркну это слово – рассматривается не сам блок как таковой, а его «стремление наделить силовой потенциал НАТО глобальными функциями, реализуемыми в нарушение норм международного права, приблизить военную инфраструктуру стран – членов НАТО к нашим границам, в том числе путем расширения Организации». Опасность представляет продвижение НАТО на Восток, ускоренное размещение военных баз на территории ее новых членов, приближение военной инфраструктуры НАТО к нашим границам. И на этом фоне неубедительно звучат заверения, что расширение якобы не направлено против России – в реальной жизни имеют значение не только намерения, но и прежде всего военные потенциалы и практические действия. Сложно понять, как новые базы в Европе – в Болгарии и Румынии, означающие приближение военной инфраструктуры НАТО к нашим границам, могут укреплять безопасность России или не влиять на изменение регионального военного баланса и, соответственно, не нарушать принцип неделимости безопасности.

При всем при этом мы не жалеем сил для налаживания тесной координации и сотрудничества всех международных игроков в сфере безопасности. В военной доктрине отмечено стремление России к сотрудничеству с западными партнерами по волнующим всех проблемам, требующим коллективного подхода к их решению. В частности, в доктрине поставлена задача развивать взаимодействие с ЕС и НАТО в сфере международной безопасности в целях сдерживания и предотвращения военных конфликтов. Но такое взаимодействие должно осуществляться только на равноправной основе и отталкиваясь от совместного анализа и коллективной выработки решений. Для нас, как и для многих государств и организаций, будет неприемлемым такое положение дел, когда решения вырабатываются в НАТО, а затем другие приглашаются работать на их основе.

Что касается вольных интерпретаций вопроса о применении ядерного оружия, то они также не выдерживают критики. На самом деле в доктрине говорится, что недопущение ядерного военного конфликта – важнейшая задача России. Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и конфликтов с применением обычных средств поражения. Хочу процитировать: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства».

Таким образом, положения доктрины ориентированы на задачу ядерного сдерживания и только на ответное – в случае агрессии – применение ядерного оружия. Никакого понижения порога его применения из этого не следует. Если под снижением порога понимать применение ядерного оружия против обычных средств массового поражения, то это выглядит надуманным, поскольку многие виды оружия массового поражения зачастую не менее разрушительны, чем ядерное. Кроме того – и это чрезвычайно важно – в доктрине закреплено исключительное право Президента России принимать решение о применении ядерного оружия.

В новой редакции военной доктрины отсутствует ранее содержавшееся в ней положение о необходимости для нашей страны обладать ядерным потенциалом, способным гарантированно обеспечить нанесение заданного ущерба любому агрессору в любых условиях. Кроме того, из нее изъято положение об условиях неприменения ядерного оружия против неядерных государств. Это также является аргументом в пользу отсутствия понижения порога применения. Необходимо учитывать и аспект так называемых негативных гарантий безопасности, предоставляемых ядерными государствами неядерным. Россия в своем одностороннем заявлении, сохраняющем силу и сейчас, обещала не применять ядерное оружие против неядерных государств – участников ДНЯО, кроме как в случае нападения, осуществляемого неядерным государством совместно с ядерным государством или при наличии союзнических обязательств с ним. Хотелось бы напомнить, что такие односторонние заявления ядерных государств о негативных гарантиях безопасности были признаны Резолюцией 984 СБ ООН 11 апреля 1995 года.

Российскому заявлению о предоставлении негативных гарантий безопасности неядерным государствам по своей сути соответствует содержащаяся в доктрине формулировка – «когда под угрозу поставлено само существование государства». Угроза существованию государства может возникнуть именно в случае нападения неядерного государства совместно с ядерным государством или при наличии союзнических обязательств с ним.

Подводя итог, хотел бы подтвердить, что мы намерены и дальше вести диалог относительно своей новой Военной доктрины и давать все необходимые разъяснения тем, у кого она вызывает вопросы, непонимание или даже неприятие.

В историческом развитии наступил такой момент, когда происходят серьезнейшие сдвиги и приходится честно признавать ошибки прошлого и серьезно задумываться над будущим. От того, сумеем ли мы сообща извлечь правильные уроки из произошедшего за последние 20 лет, зависит геополитический вес Европы и всей европейской цивилизации, неотъемлемой частью которой являются как США, так и Россия. Одним из главных уроков должно стать неизбежное признание, что с концепцией неделимости безопасности есть проблема и ее придется решать, чтобы она не мешала заниматься конкретными, важными для всех нас задачами, которых больше чем достаточно. Решив проблему неделимости безопасности раз и навсегда в полной мере, юридически закрепив общепризнанный принцип необеспечения собственной безопасности за счет безопасности других, мы сможем сосредоточиться на позитивной повестке дня, насущных делах на основе совпадающих интересов, создадим прочный фундамент для совместных действий США, ЕС и России в международных делах.

Именно на решение этих задач ориентирована инициатива Президента России Д.А.Медведева о заключении Договора о европейской безопасности, проект которого направлен главам государств и международных организаций региона Евро-Атлантики.